В один из довольно редких таких дней, когда вся пятерка была в поселке, зашли в самый большой магазин, носивший громкое название универмага. В общем-то там много чего было, подошли к одному отделу и Игорь углядел там баян. У него дома был баян, играть он умел и тут же доказал это, сыграв модную тогда мелодию, песню, где слова «Крепче за баранку держись, шофер». Потом он с сожалением поставил баян на прилавок. Это был не полный баян, бывает полубаян и баян три четверти. Они различаются полнотой клавиатуры и полубаяна для бытовой игры вполне хватает. — Что, нравится, бери, Игорек. — Да не хватает у меня копеек. — Ерунда. Парни тут же сложились по двадцать с чем-то рублей, само собой, и Игорь тоже и вручили чемодан с музыкой покрасневшему Игорю.
Далее путь проходил мимо гастронома и ребята задержались в определенном отделе.
— Пойдем в будку, где этот, как его, Кузьмич. Будка пребывала в таком же печальном состоянии и Кузьмич в отдалении поднимал пыль метлой.
— Ну-ка, старина, подойди сюда, помнишь, по весне толпа к тебе подходила?
Старик засуетился, жил он недалеко и приволок целый ворох особым образом приготовленной рыбы, каждому досталось по две штуки.
В этот вечер все пять парней ночевали в палатке. Такие случаи были очень редки, в общей сложности времени, когда все были вместе, едва ли набралось на две недели и каждый такой случай воспринимался с большим удовлетворением, можно сказать, даже радостью.
Володи не было, он работал в какой-то партии и обстановка была совсем домашняя. Игорь сыграл несколько мелодий на заказ, потом попытался показать кому-нибудь самое начало, как надо играть, но никто не согласился, а Славка заявил:
— Давайте лучше каждый расскажет какую-нибудь историю или случай, который был с
ним во время учебы.
— Ну ладно, хорошо, начинай первый.
Славка поелозился на своих нарах, устроился поудобнее и закинул руки за голову.
— Я на квартире жил, и хозяйка у меня была старая, лет поди уж восемьдесят, а шустрая, как веник. Домик небольшой, жила она одна, старика похоронила лет уж как десять. Дочь у них была одна, с той несчастный случай был, тоже погибла, машиной задавило, и у старухи из родни остался только внук. Лет уже ему было за тридцать, но был он какой-то маленький, противный, на роже как-будто черти горох молотили, все из себя кого-то строил, придурок, есть слово –плюгавый, так вот, оно как нельзя лучше к нему подходило. Как раз перед этим он освободился, сидел то ли год, то ли полтора, в магазине стекло разбил и бутылки с чем уж там на витрине стояли, забрал. Как он первый раз меня наколол. С бабкой я договорился, что буду ей пятерку в месяц платить, ну и помогу когда, если попросит. Раза два, пожалуй, с бабкой я рассчитался, а на третий раз подошло время, бабка куда-то ушла, а Никола этот у ворот стоит и меня спрашивает, дескать, отдал ли бабке деньги за этот месяц. Я как раз стипендию получил и говорю, вот, мол, появится бабка, сразу и рассчитаюсь. — Да вот она просила, чтобы ты мне передал, она там в очереди стоит, купить чего-то хочет, а у ней не хватает, вот она меня и послала. Ну послала и послала, дал я ему пятерку, он ушел. Прошло после этого дня три, бабка мне и заявляет: — ты, что это, милок, не рассчитываешься, месяц-то уже прошел. Разинул я было рот, да сообразил сразу, в чем дело, она все бывало с Николой, внуком своим, по этому поводу спорила. -Извини, — говорю, — Петровна, заучился я. Пришлось мне разоряться на вторую пятерку. Еще раз этот Никола подкатывался, но уже ничего не получилось, так потом он все у меня копейки просил: — дай десять копеек, дай двадцать копеек, когда давал, а когда и нет. До того надоел, как увижу и вроде аж глаз начинает дергаться, хорошо, что не очень долго такой геморрой был, месяца через четыре опять он загремел, тоже,
правда, ненадолго, но я-то его уж точно не увижу. Ну давай, Генка, твоя очередь.
— Да у меня много интересных случаев, целую книжку можно написать, я ведь на двух квартирах жил, и везде приключения были, не у меня, так у соседей. Ну вот примерно, в то же время, что и Славка, я тоже на деньги налетел. Получил стипендию, скорее всего, вместе со Славкой, и иду домой на квартиру. Помню, что одними пятерками выдали. Остался один только квартал, и тут ко мне цыганка подходит. Старая, страшная, и давай мне чего-то говорить. Я и не понимаю ничего, а потом мне за нее страшно стало, дескать, плохо ей будет, если я ей пятерку не подам. И откуда у меня за нее такое беспокойство, ведь и на фиг она мне не нужна.
— Это она тебе голову заморочила, они такие, и заколдовать могут.
— Вот это уж точно, я ей пятерку подал и пошел, так она меня догнала и еще раз заговорила. Такой я уж слабый был на тот момент, что и третью пятерку она у меня взяла. И ведь где-то соображаю, что это плохо для меня, не на кого шибко надеяться, родители бедно живут, отец больной на группе. Хорошо тут мужик какой-то подошел, цыганку эту в тычки отогнал, а то бы я все отдал, никуда бы не делся. Я ведь и денег сколько у меня, сказал.
— Ну и как ты прожил этот месяц?
— Ходил, бутылки собирал, да с парнями, с которыми жил, на мясокомбинат обедать ходил, они там учились, как скот правильно забивать. Там для своих рабочих так почти даром, с собой набирал так, что на три дня хватало.
— А как тебя туда пропускали?
— Ну ты уж много знать хочешь. Дыра там сзади была в заборе. Давай-ка, Витя, свою какую-нибудь историю расскажи.
— Да у меня тоже вроде много вспомнить можно. Ну да вот. Был я раз в горсаду и при мне, я рядом стоял, милиционер Семен, слышали поди, собрание еще у нас было, дубинкой вытянул одного парня. Тот аж выгнулся, повело его, слова сказать не может, мне тоже лихо стало, я и отвалил оттуда поскорее. Прошелся по центру, в магазин «Подарки» заглянул, а потом пошел оттуда в сторону главпочтамта. Успокоился, иду спокойно, гуляю и вижу впереди метров за сто парень какой-то столкнулся с двумя мордоворотами и упал, аж завертелся. У них такое развлечение было, идут рядом и видят – ничего такого близко нет, навстречу парень или мужичок невидный, берут друг друга под руки и как только поравняются с жертвой, толкают его плечом, тот или другой, смотря с какой стороны ловчее. Удар получается мощный, сдвоенный, на месте устоять невозможно, а те идут дальше довольные. Вот уже ко мне подходят, настраиваются. Я иду и будто куда-то в сторону смотрю. Вот они поравнялись со мной, вижу – нога уперлась, и прыг в сторону. Левый верзила дернул плечом что есть мочи, сопротивления не ощутил и свалился на асфальт, напарника за собой потянул, тот на него упал, придавил как следует. Закхекали оба, а дальше я уж не слышал, как чеанул за поворот, только меня и видели. Давай, Саша, повесели чем-нибудь.
— И у меня много чем потешить можно. Я ведь тоже на квартире жил, только квартира эта благоустроенная. Хозяин дядя Миша когда-то с моим отцом вместе в одном институте учились и когда узнал,что я учиться собрался, предложил, чтобы я у него жил, родители мои в Заводоуковске живут. Поступал я в индустриальный, да не прошел по конкурсу, а услышал, что до армии можно выучиться и поработать, вот и поступил сюда, и очень это дело мне по душе. И еще очень я доволен, что с вами работать пришлось.
— Ну это обоюдно,ты нам историю какую-нибудь расскажи.
— Да вот, ребята, был у меня один неприятный случай, я лучше о нем расскажу. До сих пор этот кошмар нет-нет да приснится. Прошлый год, тепло еще было, собрались мы с ребятами искупаться, а место для купания нам показал один из нас, он уже был там пару раз. Где новый мост через Туру построили, так там направо по берегу большая поляна и ничего там нет. Народу много, все купаются, плавают у берега. Посидели мы на берегу, выпили, как водится, поднялся я, зашел в воду по пояс и нырнул. Проплыл под водой сколько-то, вынырнул и вижу — прямо перед носом кучка плавает, кто-то прямо в воде опростался.Так мне нехорошо стало. Вышел на берег, а там ребята спорят, можно с моста прыгнуть или нет. Я, дурак, тоже в спор ввязался, на что я там поспорил, сейчас точно и не скажу, а только встал и пошел на мост, как был, в одних только плавках. Река широкая в этом месте, ну да вы все видели, я прошел примерно треть моста и стал на опору за парапетом. Высоко там, черт возьми, в добрую пору я и смотреть бы не стал, а тут отвага, кровь кипит, не ударять же носом
в грязь, оттолкнулся и прыгнул солдатиком, хорошо, как раз, когда прыгал, успел вдохнуть полностью. Надо было сразу, как в воду вошел, руки-ноги растопырить, чтоб не так глубоко опуститься, а я этого не сделал, так и погружался, руки по швам.Чувствую – остановился и пошел я вверх руками грести, ногами стричь. Гребу, гребу, а все в воде. Долго греб, минуту вряд ли, но секунд тридцать — сорок точно. Не могу больше терпеть, рот раскрыл, вдохнул, захлебнулся и тут же выскочил из воды, одной только секунды не хватило. Как разобрал меня кашель. Не вижу ничего, тут ребята с берега начали орать, я на слух повернул, а сам даже глаз открыть не могу. Ребята ко мне навстречу плывут, кричат, подбадривают. Только до меня доплыли, тут кричит один, становись на дно, мелко уже, а у меня ноги подкашиваются,
так меня под руки на берег и вытащили. Вроде и все, а сон дурацкий привязался, раз десяток уже видел.
— Больше не увидишь, — авторитетно заявил Генка. — Сейчас ты перед нами вроде как исповедался, разделил свой страх, и кошмар этот больше тебя не потревожит.
— Да будет так, — удачно подтвердил Славка.
— Ну, Игорь, ты последний остался, расскажи что-нибудь такое, чтобы мы рты поразинули и у нас уши отвалились.
— Ничего себе, что я враг какой? А вообще у меня как-то все спокойнее прошло, ни денег у меня никто не отбирал и драчуны не встречались. Нас в комнате четверо было, двое после армии, серьезные ребята, так тоже ничего такого. А вот парень один, земляк мой, да вы знаете его, Соловьев Валера, он из другой группы, радиосейсмиков, жил на квартире в Нахаловке…
— Это какой Нахаловке, Шанхае, что ли?
— Ну да, это одно и то же. Там целых две улицы настроили, домов около тридцати, домишки эти слеплены кое-как. Строились без всякого разрешения, а потом до властей дошло, грозятся все снести, так они, кто может, на работе в начальство лезет, квартирантов пускают, эти дома, которые стоят, пока не трогают, а кто новое строительство открывает, на утро его сносят, там и бульдозер недалеко все время стоит, и депутат постоянно пасется.
— Ну это что-то непонятное, порядок какой-то должен быть.
— Да вот наверху и обратили внимание, ничего больше не дают строить таким образом. А до недавнего времени, Валера говорил, было так. Приедет мужик на лесовозе, вывалит разобранную избу и всей толпой ее собирают, без фундамента, без моха, просто так. И самое главное — до утра собрать печку, чтобы дымила, тогда жилище это имеет право на существование. Тогда тычут мох, засыпают землей, делают завалинки, готовят к жилью. Ну а если рассвело, а дыма нет, тут уж не обессудь, бульдозер все раскатывает так, что, кроме дров, ничего не остается. А теперь и эта лафа отошла. Я как раз у Валеры ночевал. Утром как затрещит бульдозер, весь поселок вышел. На краю избушка хилая от первого толчка рассыпалась, рядом мужик стоит, матерится и женщина около него плачет. Невдалеке легковушка с каким-то чиновником и машина бортовая с десятком солдат.
Игорь среди ребят был единственный, кто жил в общежитии, как сын погибшего фронтовика. Если прошлые года в общежитии жили почти все поступившие, то теперь с этим было сложно. Число учащихся стало намного больше, появились новые группы обучения, профессии, которых раньше не было, возросла материальная база, ходили разговоры о постройке нового общежития, это и было сделано спустя несколько лет. Окончившие это училище и прошедшие практику после сдачи экзаменов занимали такие же должности, как и окончившие институт, очень уж не хватало нужных специалистов. Без проблем в общежитии поселяли только поступивших демобилизованных воинов и ребят вроде Игоря, а остальные находили сдатчиков жилья, причем таких вполне хватало. Платили за месяц проживания в общежитии всего семьдесят копеек, причем каждую неделю меняли постельное
белье и полотенца, немного позже построили душевую, там могли мыться все ученики.
Это была середина шестидесятых годов. Спустя полвека очень сомнительно, чтобы кто-либо из задумавших учиться или жениться мог найти квартиру даже на короткое время на прежних условиях. Сейчас за возможность проживать платят сумасшедшие деньги. Тогда же внаглую на городских пустырях, которых в ту пору было еще много, строились поселки-самострои, так называемые шанхаи, город быстро рос и администрация не могла за всем уследить. Это большая тема для исследований, некоторые ребята из училища квартировали и там. Хозяева этих примитивных построек работали на важных работах, старались там закрепиться, должность занять необходимую, поавторитетнее, и впоследствии обитатели этих в общем-то незаконных строений получили в городе благоустроенные квартиры. Немало было скандалов по этому поводу, но городские власти сумели как-то с этим справиться.
Напоследок перед сном Игорь сыграл песню, недавно появившуюся, ребята с удовольствием спели несколько куплетов, особо выделяя:
Нас оставалось только пятеро
Из двадцати семи ребят.
Действительно, в группе геодезистов занималось двадцать семь человек, пятеро проходили практику в Сургуте, пятеро – в Тюмени, еще двое в Ханты-Мансийске и другие по разным местам.
