Вертолет прилетел на четвертый день уже ближе к обеду. Загрузили рацию, лодку и оставшиеся четверть мешка муки. — «Давайте выбросим ее к чертям, — говорил Сергей, — смотреть на нее не могу». — «Да ты что, Серега, — отвечал Никита, — она нас от голодной смерти спасла.
Я ее домой возьму, баба оладышек напечет, она у меня мастерица, так принесу в контору, скажу когда».
Через два часа прилетели в Сургут. Каким же разительным показался переход от лесной, таежной жизни в цивилизованный поселок. Даже кривые грязные улицы и крыши, покрытые почерневшим тесом, воспринимались как-то совсем по другому. Генка находился в экспедиции три с половиной недели, его друзья на неделю больше…
Игоря и Сашки не было, они работали в тайге, в составе другой экспедиции, но палатка не пустовала. В ней находился худой, долговязый парень, года на три-четыре постарше практикантов. Это был Володя Тесленко, выпускник новосибирского института, также геодезист. Он показывал диплом, которым очень гордился и всячески старался показать свое превосходство. Заметно было его недовольство, когда он не увидел на лицах у ребят и в поведении трепета перед его старшинством и ученостью. Особенно почему-то он невзлюбил Генку, хотя тот вроде бы не давал для этого никакого повода.
Как-то вечером пошел сильный дождь, Володины нары были в глубине, у дальней стенки палатки. Ткань потемнела и набухла. Володя сидел и зачем-то водил рукой над собой по потолку палатки. Этого никак нельзя было делать, сразу над ним начало капать и даже полилась струйка, ему пришлось убрать с нар свой мешок и расположиться на свободном месте у входа. Никто из ребят не стал насмехаться или что-то говорить. Потревоженная ткань должна была хорошо просохнуть, чтобы снова ничего не пропускать. Дождик с перерывами продолжался суток трое и все это время Володя спал у входа, но гонор свой он не утратил.
Бородач Сергей собрался в отпуск. Со всеми пропусками и отгулами у него набралось
три месяца, даже немного больше. На полученные отпускные и недополученную зарплату он мог купить автомобиль, но тот был ему абсолютно не нужен. По совету Петра Ивановича две трети суммы он положил на сберкнижку, хотя очень не хотел этого делать, а с остальными поехал в Тюмень. Перед отъездом он пришел в палатку, угостил ребят, простился с ними. Все думали, что больше его не увидят, но через месяц он явился, весь какой-то потрепанный, изможденный, с наполовину укороченной бородой. У него не было никакой родни, он ходил по знакомым и нередко заглядывал в палатку. Как-то вечером после прилета он в очередной раз зашел к ребятам, Славка спросил его:
— Ну что, Серега, расскажи, как отпуск провел и почему так рано вернулся?
Сергей махнул рукой, наполнил стаканы:
— А, парни, вспоминать даже неохота. Не к кому мне ехать, думал, развеюсь, отведу душу.
Приехал в Тюмень, выбрал таксиста, не пожилого и не щенка, а так, лет под сорок, сел к нему и объяснил, что мне надо, отдохнуть, повеселиться, ну и порезвиться, само собой. Мужик попался, что надо, он прямо вцепился в меня, привез в гостиницу, там на окраине новую гостиницу построили, «Колос» называется, пошептался там с кем надо, номер мне сразу предоставили, помылся я, позвонил, чтобы ужин принесли, там за плату все делают. Звонок, тележку с ужином такая шикарная деваха вкатывает, там шампанское, коньячок, так она у меня и осталась. Потом даже с подружкой приходила, загулял я. Раз лежу, она, Галя эта, ножницами около меня чикает — хороший ты мужик, да борода больно дремучая, раз – и отчикала половину. Я заорал, — ты что делаешь, дура, она мне все подравняла, и снова за коньяк.
Таксист этот возил меня везде, в цирке был, на стадионе, на пляже, в театре, там честно сказать, я спал. На Верхний Бор ездили несколько раз, хорошо там. Так вот незаметно и месяц прошел, деньги у меня кончились. Ну тут все по-хорошему, не вытолкали меня, жил я там еще два дня, купили билет, посадили на самолет, сказали, чтобы я после так же приезжал.
Под конец только тоскливо стало.
— А ты еще все деньги хотел забрать, хорошо, Петр Иванович настоял.
— Да он знает мою натуру.
