На шестые сутки, наконец-то, теплоход прибыл в Сургут. Раньше Генке приходилось плавать только на лодке. Первые два дня было интересно. Неширокая река раздавалась перед острым, слегка закругленным носом теплохода и оставляла позади широкие усы, расходящиеся к берегам. Было тепло и солнечно, а на третий день стал накрапывать нудный дождик, мелкий и беспрерывный. В общей каюте где-то внизу было душно, сизый махорочный дым пластами клубился под потолком. Накопилось много пыли и мусора, которые никто не спешил убирать.
Но вот раздался писклявый гудок, пассажиры засуетились, возникла непродолжительная толчея, один за другим Генка и десятка два его сокурсников вышли на палубу и сбились в углу стайкой, ожидая, когда схлынет основной поток. Здесь же стоял и провожатый группы Ваня Коробов.
— Не трусьте, ребята, — заорал он, — я здесь уже третий раз и все нормально будет.
Ребята загомонили и стали спускаться по мокрому, скользкому трапу на деревянный настил пристани, такой же скользкий и мокрый. Прошли сквозь низкое, неказистое, битком набитое народом зданьице речного вокзала, и выбрались наконец на липкую, раскисшую дорогу.
Генка с любопытством озирался по сторонам. Темные, покосившиеся домишки, кривая, ухабистая дорога, скособоченные телеграфные столбы определенно наводили тоску. В ботинках захлюпало, а старый плащик не очень-то спасал от вечерней прохлады.
— Как холодно здесь, — пробормотал он, — май месяц, а аж зубы стучат.
— Ха, — живо откликнулся Ваня. — Это уже Север, здесь еще снег не везде сошел.
Показался за поворотом большой бревенчатый дом, срубленный, видимо, недавно, потому что резко выделялся своей белизной от окружающих строений.
— Вот и контора, — опять послышался Ванин голос, — сейчас вас всех распределят…
— Никуда не распределят, — перебил его Витька Шершнев, кудрявый, плотно сбитый парень, — вон замок на двери.
— Тьфу ты черт. Ведь сегодня суббота, завтра выходной, а сегодня короткий день, и как я об этом не подумал?
— Пошли на пристань, — предложил кто-то. — Как-нибудь прокантуемся до утра.
— А ты видал, сколько там народу? Ступить некуда.
— Так что теперь, в этой грязи сидеть?
Разгорелся спор. Ваня отмахивался от наседавших на него ребят. Никто не знал, что делать. Между тем на шум подошел согбенный старичок в драной фуфайке и лихо задравшей одно ухо вытертой шапке. За спиной у него болталась берданка.
— В чем дело, молодцы удалы, — произнес он. — Откуда вас эстолько?
— Да мы, дедушка, — повернулся к нему Ваня, — практиканты, из Тюмени прибыли, вот только теплоход пришел.
— А, знаю-знаю, слыхал что-то такое, в обед теплоход должон был прийти, а времечка-то уж вечер, девятый час. Так что ж с вами делать? Ну двоих я к себе в сторожку возьму для разговору, а остальные уж на пристани как-нибудь перемогнитесь.
— Да были мы на пристани, там плюнуть некуда, везде на мешках и узлах люди сидят.
— Ох, что деется, что деется, — бормотал сторож, — народ вовсе с ума посходил. Как открыли эту нефть, так покою не стало никому. Вы вот что сделайте. Там дальше казарма стоит, с полверсты будет направо, там солдатики живут, так поди пустют вас к себе. — Между тем стремительно стемнело, поднялся ветерок, закачались лампочки на столбах.
Покряхтывая, старичок прошел вперед за контору и ткнул рукой в темноту.
Ваня правильно угадал направление. С полчаса, наверно, прошло, когда, еле вытягивая ноги из липкой грязи и чертыхаясь, усталые парни подошли к казарме. Это было длинное, деревянное строение со множеством окон, в промежутках между которыми располагались плакаты на армейскую тему.
Ваня стал стучать в дверь. Он делал это настойчиво, стуча то рукой, то, повернувшись, пяткой. Наконец дверь, над которой болталась тусклая лампочка, слегка приоткрылась и оттуда выглянул молоденький солдатик. Он испуганно ойкнул и тут же исчез. Все стояли в ожидании. Дверь распахнулась во всю ширину и на крыльцо вышел здоровенный усатый старшина. Он зевал и застегивал гимнастерку на могучей груди.
— В чем дело, — сердито и каким-то рычащим басом, идущим к его фигуре и нахмуренному лицу, спросил он.
Последовало объяснение, старшина помычал, покрутил пальцем в ухе и отступил на шаг назад.
— Сколько вас, — спросил он менее сердито.
— Двадцать два человека, — сказал Ваня, — да нам как-нибудь, вповалку, до утра, начальник тут…
— Ладно, слышал уже. Вон там вода в корыте, обувь почистите.
Пока чистили обувь, молоденький солдат растопил печку, другой, в ефрейторских погонах принес ворох газет и ведро сухарей. Тут же появился и старшина, неся воду и компот в двух ведрах.
— Повезло вам, — говорил он, — все наши завтра должны прибыть. Нас здесь трое только осталось, так мы пока по семейному. Чайку бы неплохо сейчас горячего, да кончился он у нас.
Похрустели сухарями, запили. Пять-шесть солдатских кружек переходили из рук в руки.
Потом каждый взял по пятку газет. Старшина заставил всех разуться и повел в ленинскую комнату. Там взгромоздили столы друг на друга, на освободившееся место настелили газет и улеглись кто как смог.
Генка с наслаждением растянулся на жестком полу. «Вот люди, — думал он, — диваны покупают, разные там пуховики, когда и так замечательно».
Сон быстро поборол всех. Генка проснулся, когда солнце ярко светило в окно. От вчерашних облаков не осталось и следа. Собрав газеты в кучу, Генка вынес их в коридор, обулся и вышел на улицу. Там уже несколько ребят приседали и занимались зарядкой.
— Ну чо, Генаха, — подступил к нему Игорь Прохоров, его дружок, — не стучат у тебя зубы?
— Да не, — улыбнулся Генка, толкая Игоря в грудь. Тот ответил тем же, они закружились на крыльце, соскочили с него и чуть не упали.
Постепенно все собрались перед крыльцом, удивлялись столь резкому улучшению погоды, забегали за угол и возвращались. Вышел Ваня, спустился, подошел совсем близко.
— Вот что, ребята, — понизил он голос, — как к нам, так и мы. В общем, у кого деньжата остались, давайте по рублю, сами понимаете…
Насобирав стопку рублей, Ваня поднялся и скрылся за дверью. Спустя минуту он вышел назад в сопровождении старшины, который держал его за шиворот.
— Вы что, мужики, — кашлянув, начал старшина, — думаете, совести у меня совсем нет?Ну ладно, — отпустил он Ваню, смотревшего куда-то в сторону. — Начальника вашего я видел вчера на аэродроме, говорил с ним, он дня через два прилетит, а вы идите к Брызгалову, это заместитель его, прямо домой идите. Вон его дом, отсюда видать, — старшина повертел рукой в нужном направлении. — Ну, всего вам хорошего, мне еще моих гавриков встречать, подготовиться надо. Бывайте.
Козырнув, он скрылся за дверью. Генка с сожалением посмотрел ему вслед, — «вот хороший мужик», — и нагнулся потуже завязать шнурки.
Быстро подошли к дому Брызгаловых. Рубленый, большой, в четыре окна по фасаду и с фигурным палисадником. Из невидимой за забором конуры, гремя цепью, вылез пес и принялся лаять. Лаял он усердно, из калитки выкатилась невысокая полная женщина, увидела толпу незнакомых ребят и прижав руку к груди, приостановилась.
— Здравствуйте, мамаша, — сколь можно приветливо сказал Ваня ,подходя к ней. — Извините, пожалуйста, мы по служебному делу. Нам бы Брызгалова.
— Ка-какого Брызгалова, — спросила женщина. — Испуг все держался на ее лице.
— Ну этого, который заместитель, как его, — Ваня запутался, остальные начали галдеть и подходить ближе.
— Ничего не знаю, — взвизгнула женщина. — Идите отсюда, — закричала она, отступая к воротам,- собаку спущу.
— Тьфу, дура такая-то, — под стук захлопывающейся калитки ругнулся Ваня. — И что не везет мне с вами. Прошлый раз тоже…
Не успел Генка осмыслить последние слова, вновь хлопнула калитка. Вышел мужчина в майке, с полотенцем в руке и скатывающимися с волос каплями. По видимому он по пути сунул голову в бочку с водой.
— Здравствуйте, ребята, — сказал он. Подошел, остановился и вытираясь полотенцем, продолжал: — Вы, наверно, практиканты из Тюмени?
— Да, да, — несколько голосов в ответ и среди них и Генкин.
— Выходной сегодня, — протянул мужчина. — Ну да ладно, подождите немного. Он кинул полотенце на плечо, повернулся и ушел. Пес лаял не переставая.Через несколько минут вышел Брызгалов, он был в пиджаке и галстуке, на голове красовалась черная шляпа.
— Пошли, — сказал он, и все двинулись в управление. Брызгалов подошел к конторе, ослабил галстук и перевел дух.
— Где-то сторожа нет, — сказал кто-то.
— Какого сторожа,-переспросил Брызгалов.
— Да который контору охраняет.
— Контору? А чего ее охранять? А, это Кузьмич тут, так он не контору охраняет, а вон гастроном напротив.
Брызгалов поднялся на крыльцо, открыл дверь, повесил замок на ручку, защелкнул его и обернулся к ребятам:
— Вы ведь из разных групп, — спросил он. — Вот и заходите по очереди, буровики там, монтажники, а то у меня кабинет маленький. И кто старший у вас?
Ваня вытащил из кармана записную книжку и стал читать фамилии. Ребята сами знали свои группы и тут же рассредоточились по нескольку человек.
— Сейсмики-Иванов, Лебеда, Погодин, пошли!
Генкина группа-геодезисты, пять человек, стояли рядом, сам Ведров Генка, Игорь Прохоров, Славка Синютин, Сашка Кузьмин и Витька Шершнев.
Минут через десять вышли сейсмики, зашла другая группа, тоже долго не задержалась.
Геодезисты зашли последними.
— Ну что, ребята, делать с вами, — потирая лоб, сказал Брызгалов, — с жильем у нас прямо зарез.Общежитие переполнено, на полу даже спят. Пошлю-ка я вас к Устюжанину, он все жаловался, людей ему надо. Палатку, поди, вам даст. Сейчас тепло настает, на природе куда с добром. Да у вас работа такая, в тайге будете жить. Ну а пока, — Брызгалов прошелся по действительно небольшой комнате, — деньги у вас есть?
Генка переглянулся с приятелями. По выезде из Тюмени у каждого оставалось от последней стипендии. Но на теплоходе работал буфет, и сначала погода была хорошая, а потом неважная…
— Ладно-ладно, — продолжил Брызгалов, — рублей по тридцать я вам дам. Как ваши фамилии, — и он уткнулся в уже приготовленную ведомость.
Оформив бумаги, Брызгалов вышел на крыльцо, запер дверь и велел подождать минут двадцать.Он ушел, а Генка с друзьями продолжали обмениваться впечатлениями.
— А где этот дед вчерашний,- спросил кто-то из другой группы, — у него где-то будка здесь есть.
Пошли искать будку. Действительно, за углом стояла маленькая избушка. Открытая дверь висела на одной петле. Избушка пустовала. Вдоль стены протянулось подобие нар из двух кривых досок с настеленной ни на что не похожей дерюгой и напротив маленького, в две четверти, окошечка, на боку лежал березовый чурбан, служащий, очевидно, сиденьем.
Послышалось фырканье машины и через минуту напротив управления остановился вида вший виды газик с побелевшим тентом. Брызгалов сидел рядом с недовольным чем-то шофером и по-отечески увещевал его.
— Ничего, Костя, — слышалось из машины.- Сам понимаешь, ребят устроить надо. Так что пострадай для общества. А насчет бензина помалкивай. Я ж не спрашиваю, откуда ты его на свою моторку берешь.
Брызгалов позвал в машину сейсмиков и они укатили. Прошло несколько минут, машина вернулась и забрала другую группу. Генкина компания опять оказалась последней, но и она спустя часа полтора оказалась в машине.
— Ну с вами, ребята, не знаю, как дело выйдет, — вздохнул Брызгалов, — и Устюжанина-то сегодня нет. Может, ты Костя, что придумаешь, — повернулся он к шоферу.
— А чего думать, — откликнулся тот, — повезем их в столовую новую, в четырнадцатую экспедицию. Марья Антоновна рядом живет, только ключ у нее выпросить надо.
— Ну-у, — поморщился Брызгалов, — это же сатана в юбке. М-да, ну ладно, вези.
Разбрасывая загустевшую грязь, газик двинулся с места. Дорога была скользкая, задок бросало по сторонам и Генка с приятелями то подскакивал на сиденье, то валился вбок. По сторонам проплывали деревянные дома, некоторые из круглого леса, а некоторые из квадратного бруса.
— А что, здесь нет каменных домов, — спросил Игорь, — районный центр все-таки.
— Что, -моргнул Брызгалов, — ах да, нет, почему же, есть, баня да вот рыбкомбинат еще. Но вы не волнуйтесь, здесь по плану такое строительство задумано, вот поживете, увидите.
Фыркнув напоследок, машина остановилась у аккуратного стандартного домика. Брызгалов зашел в ограду и вскоре вернулся с высокой моложавой женщиной в синем платке.
— Вот, Марья Антоновна,- сказал он, — Пять кадров привез я Петру Иванычу. Вылазь, ребята, — обернулся он к машине. — Посмотри, какие молодцы. Глядишь, и в зятья кого выберешь. А пока Петра Иваныча нет, дай-ка ключик от столовой, все-равно она у тебя пустая.
— Еще чего придумал, — живо откликнулась Марья Антоновна. — Я там побелила-покрасила, на неделе обещались столы-стулья завезти. Вон есть у вас общежитие и устраивайтесь там.
— Да ты погоди, Антоновна, общежитие у нас пока одно на сорок человек, а живет семьдесят. Ты сегодня-то их пусти, а завтра Петр Иваныч палатку даст.
— И палаток у меня нет, сам же знаешь, Григорьич, на той неделе солдатам дали на сборы ихние. Все только и просят, и цыганят у нас, надоели уже. Ничего не знаю, вот Петр Иваныч придет, с ним и разбирайтесь.
Марья Антоновна повернулась и ушла в ограду. Брызгалов стоял и скреб мизинцем бровь. Потом он повернулся и не глядя на ребят, подошел к шоферу, который приоткрыл дверцу и живо наблюдал за разговором.
— Вот и возьми ее за рубль за двадцать. И где только Петр Иваныч эту жилу выкопал?Прямо голова кругом идет. Повезем их к монтажникам, что ли?
— Погоди, Николай Григорьич, — шофер выпрыгнул из машины и пошел за Марьей Антоновной. Брызгалов говорил:
— Ничего, ребята, не расстраивайтесь, все-равно устроим вас. Тех-то ребят я по балкам развез, а вас хотел сразу на место. А вот ваша экспедиция, — показал он на стоявший в конце улицы очередной рубленый дом. — Людей все просим, просим, а строиться не успеваем. Вот на баржах кирпич начнут возить, пятиэтажки будем строить. Наш Сургут городом будет.
Было видно, что он любил этот невзрачный поселок. Он рассказывал о нем, поворачиваясь на месте и тыча рукой в разные стороны. Рассказывая, он увлекся, присел на подножку и сдвинул шляпу на затылок.
— Вы, парни, не прогадали, что сюда приехали. Это край большого будущего, только руки надо приложить.И зарплата здесь хорошая, и снабжение соответственно. Вот только девчат маловато, но строиться начнем, приедут штукатуры, маляра, обойщицы там разные…
Его речь прервал приход Кости. Он подошел неслышно и с заметным торжеством показал Брызгалову ключ.
— Во, Николай Григорьич, подход надо иметь. На, держи, — протянул он ключ Игорю, — ты хозяйке больше понравился, старшим тут будешь. Да смотрите, чтобы порядок был. Пошли в столовую.
Столовая располагалась наискосок через дорогу. Это было квадратное деревянное строение с шиферной крышей на четыре ската. Свежая смола янтарно лучилась из пазов. Игорь поднялся на крыльцо и отомкнул висячий замок. Все зашли вовнутрь. Внутри помещение казалось больше, чем на улице, шагов восемь на восемь.
Дощатая перегородка делила столовую на две неравные половины. В меньшей находилась большая печь с огромной плитой и какие-то шкафы. Сбоку был узкий проход и в самой перегородке два окошечка, сквозь которые и видно было кухню. В большой же половине не было решительно ничего, один свежевыкрашенный пол.
— Ну что, ребята, тут и располагайтесь, вещички свои вон туда составьте. Завтра поутру идите в экспедицию. Ну ладно, счастливо вам. Да с Антоновной шибко не спорьте, она этого не любит. Так-то она неплохая баба, мужик у нее прошлый год утонул. Да, столовая возле пристани еще есть, там найдете.
С этими словами Брызгалов перешагнул порог вслед за ранее вышедшим Костей. Загудел мотор, машина развернулась и исчезла в проулке.
Оставшись одни, ребята некоторое время молчали. Тишину нарушало только назойливое жужжание одинокой мухи.
— Ну что, парни, — прервал молчание Славка Синютин. Был он выше всех из пятерки, худ и костляв. На носу блестели очки. — Пойдем на пристань, жрать чего-то хочется.
— Да погоди ты, дай осмотреться. Как вот спать будем, сегодня даже газет нет?
— Ну, до ночи далеко, натаскаем откуда-нибудь сена.
— Какое тебе сейчас сено? Да и слыхал, чтобы порядок был.
— Не, ребята, я так не согласен, — сказал Славка, — на теплоходе пять ночей на чемодане сидел, вчера все кости отдавил.
— Так ведь все, мы на месте, завтра у каждого персональный мешок будет.
— Какой еще мешок?
— Спальный, вот какой. Что, не видал спальных мешков?
— Откуда я их видел? Я на квартире у старухи на раскладушке спал.
— Ну вот, а мешок лучше раскладушки.
Все втянулись в спор и не сразу заметили, как открылась дверь и вошла Марья Антоновна. Произошла незаметная перегруппировка и впереди всех перед ней оказался Игорь.
— Здравствуйте, ребята, — произнесла она, — давайте познакомимся. Меня Марьей Антоновной зовут, Синицына я. Работаю тут в экспедиции. И хозяйством заведую, и прибираюсь, а теперь вот столовую на меня повесили. А тебя как звать, молодец, — обратилась она к Игорю.
— Игорь, — буркнул тот, — Прохоров.
— Вот и ладненько. Расскажи мне про всех и про себя тоже, я так-то лучше запомню.
Игорь представил каждого. Марья Антоновна согласно кивала головой. Было ей лет под сорок и была она, как говорится, с сохранившимися следами былой красоты.
— Я вижу, мы с вами поладим,- сказала она напоследок, — а что с Григорьичем, так мы всю жизнь цапаемся. Того у него нет, другое подай. Хуже цыгана, прости господи… Оно, конечно, неудобно для начала, да поясница у меня… И попросить-то шибко некого, уж вы извините. Дровишки у меня неколоты, и готовых чуть-чуть осталось.
— Сейчас, Марья Антоновна, — сказал Игорь, — вот только на пристань сходим, пообедаем.
— Это в ту забегаловку вонючую, — удивилась она, — нечего там делать. Вот лучше я вам борща наварю да котлет нажарю. Хряка-то Костя зимой завалил, шофер-то наш чумовой, а есть некому, — голос у нее погрустнел.
— Ну что, парни, пойдем тогда. — Игорь вышел, пропустил всех, закрыл дверь и положил ключ в карман. Марья Антоновна шла впереди и вот ребята гуськом втянулись в ограду, чистую и просторную. Вдоль стены полосой тянулась черная, вскопанная земля. В дальнем углу ограды громоздилась большая груда напиленных сосновых чурбаков.
-Да,-протянул Славка,- тут работы на неделю, не меньше.
— Чего ради, — возразил Генка, оглядывая фронт работы, — поленья гладкие, без сучков, колоться будут четко.
Марья Антоновна подошла к открытому окну.
— Наташа, — негромко позвала она, — подбрось дров в печку и вытащи большую сковороду. Затем она принесла два больших топора и колун.
— Сколько сможете, ребятки, — сказала она, — складывайте вот здесь. Пойду я приготовлю, пока варится, поработаете, потом пообедаете и хватит с вас.
Генка, Сашка и Игорь взялись за топоры, а Славка с Витькой оттаскивали и укладывали колотые дрова. Короткие чурбаки разлетались от легкого прикосновения и вскоре куча потеряла первоначальный вид. Постепенно разработались, прошел, пожалуй, час или полтора.
Вышла хозяйка.
— О, — удивленно сказала она, — вот что значит мужики. Вот хорошо, вот спасибо, ну айдате на кухню, покормлю я вас.
Вошли на кухню. На столе, покрытом клетчатой клеенкой, в глубоких тарелках аппетитно дымился борщ, а посреди стола стояла большая сковорода с целой горой горячих котлет.
Генка и его товарищи уселись на лавки и табуретки, окружавшие стол.
— Погодите, ребята, уж больно хорошо вы работали, — Марья Антоновна полезла в стенной шкафчик, — вот тут у меня от праздников осталось, — она достала едва початую бутылку, — давайте с устатку, да не увлекайтесь шибко-то этим зельем, — и разлила водку по маленьким граненым стаканчикам.
Воздав должное обильному обеду, все вышли во двор. Игорь спросил:
— А какие тут достопримечательности есть, что интересного где?
— Ой господи, да чего там интересного. Молодежь все в клуб рыбников ходит здесь да в Сургут в дом культуры. Пьянка да мордобой, вот и интерес весь. Сосланных понагнали, не вздумайте вязаться с ними.
— А что вы сказали, в Сургут ходят? А здесь что, не Сургут?
— Да это место у нас Черный мыс называется, пристань тут, экспедиция, земснаряд. А сам-то Сургут подальше, километра два вон туда. Между ними этот дом культуры и стоит. А здесь река, Обь, совсем близко, за конторой так рядом. Ну идите, отдыхайте, остатки-то я уж сама добью, поправлюсь вот. Вечером приходите, я вам каких ни на есть фуфаек дам, а завтра Петр Иваныч придет, так скажет, что и как.
— До свиданья, спасибо, Марья Антоновна, мы вам все доколем.
Генка вышел за ворота.
— Ну что, ребята, — поглаживая живот, сказал он, — может пойдем реку посмотрим?
— Ну иди смотри, а я лучше пойду поваляюсь, — откликнулся Витька. — Иди, Игорек, открывай свой дворец.
Заинтересовало.