Когда год службы остался у меня за плечами, командиром нашего взвода назначили лейтенанта Левкина Григория Ивановича. Бывшего до этого лейтенанта куда-то перевели с повышением, толковый был офицер. Впрочем, другие мне и не встречались.
Спустя месяц-другой у меня с новым лейтенантом отношения сложились доверительные можно сказать, даже дружеские, был он постарше на два года и я ему чем-то понравился.
Мы были знакомы уже более полугода и после этого время от времени при удобном случае, на учениях или тактических занятиях, во время перерыва он рассказывал интересные факты, которые не печатали в наших газетах. Хотелось ему с кем-то поделиться и в моем лице он нашел благодарного слушателя.
В то время постоянно запускали спутники серии «Космос». Их запускали и по одному и одной ракетой-носителем штук восемь, возможно, было и больше, всего было запущено несколько тысяч, но тогда их число не превышало еще и полусотни. Заметки о таких запусках занимали много газетной площади. Лейтенант рассказывал, когда он был в училище, курсанты в окопах наблюдали запуск спутника «Космос-12». Расположены их окопы были примерно в километре от места запуска, спутник поднялся на несколько десятков метров и взорвался с шумом и ярким блеском.
Произошло это, скорее всего, в прошлом году, потому что я в библиотеке нашел газету с сообщением об этом запуске, тогда не пропускали ни одного такого момента. Там было, как обычно, напечатано, что запуск произошел успешно и координационно-вычислительный центр ведет обработку поступающей информации.
Разговаривали мы и о том, что никакого коммунизма к 1980-му году не будет. — А знаешь, — оживился Григорий, — пытались у нас в одном месте ввести коммунизм, был у нас об этом специальный урок. Нашли отдаленную ячейку нашего общества и там провели такой эксперимент. Знаешь, на севере есть острова Шпицбергена, там колония наших шахтеров работает, уголь добывают, между прочим, очень даже хороший, а всего их там человек около двухсот. Вот работают они и вдруг бац – а вместо зарплаты в магазин ихний завезли множество самых разных товаров и сказали – берите, что хотите, по потребности. А там – глаза разбегаются, ну вроде как в кино «Кубанские казаки». — Как? Неужели все это можно взять? и расхватали все. А были там и продукты, и одежда, и магнитофоны, фотоаппараты, ну все, что, как говорится, душа пожелает, даже автомобили. Снова завезли, опять все разобрали. Но авторы этого эксперимента были настойчивы, вновь заслали туда товаров, и на этот раз шахтеры успокоились, взяли даже меньше того, что получали раньше. Очень поучительный и интересный факт.
Наши запускали спутники, летали в космос, а у американцев поначалу все было очень слабо, спутники килограммового веса, помню картинку в журнале «Крокодил» — стоит бравый солдат Швейк перед американцами, у него из ладоней едва выглядывает собачья мордочка.
И надпись под этим рисунком – «Господа, мне удалось вырастить собачку для вашего спутника ». То есть, кто читал книгу про бравого солдата Швейка, знают,что в числе прочих его при ключений и авантюр он занимался также собаками, даже перекрашивал их.
И тут им очень помог Пеньковский. Официально сообщалось,что предатель понес заслуженную кару и не успел нанести большого вреда. Но это не так. Григорий рассказывал, как у них в училище подробно и обстоятельно изучали эту историю. Негодяй сумел переправить за границу тысячи страниц секретных текстов, в их числе чертежи корабля, на котором летал Герман Титов. Досадно, но такие факты случаются и видимо, будут происходить. У американцев не меньше такого рода разочарований.
Гриша рассказывал, как их училище участвовало в съемках фильма «Война и мир». При просмотре этого фильма в клубе он сидел рядом со мной и в один момент зашипел прямо в ухо: — «Смотри, смотри, вон наша рота бежит, я примерно вот здесь». На экране французские солдаты наступали на наши позиции. Позже он показывал пуговицу от французского мундира, которыми на память обеспечили всех снимавшихся. Пуговица была на вид и по форме точно такая же, какие и были тогда, только для лучшей зрелищности их изготовили на подмосковной фабрике раза в два большими, чем они были на самом деле.
Бывают в армейской жизни моменты, которые в разное время, в разных частях повторяются, часто их потом смакуют ротные острословы, и Гриша рассказывал об одном таком случае:
— Был я как-то в командировке, еще в Союзе, во время учебы. Приехали мы с майором в какую-то часть, что-то там получить надо было, ночевали там, в канцелярии за дверью была специальная комната для таких изредка приезжающих по делам. Утром мы встали, поставили чайник на плитку и вдруг услышали крики.
В коридоре у дверей стояла тумбочка, возле нее дневальный, и на этот раз там стоял какой-то нацмен, узбек или таджик, в общем из таких, которые недавно с гор спустились. По лестнице на второй этаж, где стояла эта тумбочка, поднялся майор, дневальный увидел его и заорал, как положено – «Рота, смирно!», там как раз солдаты после зарядки, ходили в умывальник и туалет. Через пару секунд в коридор вошел полковник, как потом выяснилось, из другой части, они с майором тоже решали какие-то свои дела. Дневальный же увидел его и снова заорал – « Рота, еще смирней!»
У него случались приступы какого-то непонятного недомогания. Человеческий организм до сих пор большая загадка и субъективные особенности могут быть самыми разными. Григорий сам определил у себя такую странность, ему обязательно требовалось молоко, и желательно, кипяченое. Потребление этого продукта ни в какой мере ни у кого не могло вызвать даже тени какого-либо подозрения. В офицерском училище насчет молока не было никаких проблем, и случая, который произошел во время одной нашей командировки, могло вообще не быть.Термос с молоком, который лежал в командирском чемодане, растрясло, пробка была плохо закреплена и все молоко вылилось. Григорий не спохватился сразу, с вечера и утром он молока не пил и перерыв в таком снабжении организма оказался уже велик.
Машина с нашей командой переехала на другую точку наблюдений, мы вытащили инструменты, установили и тут лейтенант подозвал меня к себе.
— Зятьков, — так обратился он ко мне, — сейчас мне будет плохо. Но ты не бойся, — заметил он, увидев, как я изменился в лице. — Вон видишь, — показал он на видневшийся на горизонте населенный пункт, — это городок Нойштрелиц. Сейчас ты иди туда и купи молока, вот тебе деньги и посуда, — был у нас трехлитровый бидончик.
Я собрался, надел плащ лейтенанта, который был мне немного длинен, Григорий подумал и заставил меня повесить под плащ на ремень его пистолет «Макаров», обращаться с ним я умел.
— Вот видишь, — усмехнулся он уже болезненно, — вся судьба моя от тебя зависит. Давай приходи скорей.
Я повернулся и подошел к сослуживцам. В общем-то они мало чего заметили. — Парни, — сказал я, — тут лейтенанту лекарство купить надо, это между нами. Я схожу, а ты, Ваня, — повысил я голос, обращаясь к шоферу, — вылазь, помоги выкопать яму. — Это входило в процесс нашей работы.
В кузове машины лейтенанту устроили лежанку, когда он не двигался, ему было гораздо легче и он почти ничего не чувствовал.
Городок Нойштрелиц, действительно городок, тысяч на тридцать населения, сплошь каменный, находился от нас километрах в четырех-пяти. За час я добрался до него, зашел на одну из улиц, и заметив одинокого человека, на вид лет сорока, обратился к нему:
— Гутен таг, камрад, — сказал я, — скажите, пожалуйста, где здесь магазин, где можно купить молока?
Фраза простая, выговорил я ее четко, но как он на меня посмотрел. Как много можно выразить взглядом, я сразу понял, что это враг и враг настоящий. Один раз только мне встретился такой. Несколько секунд он смотрел на меня, потом фыркнул, как рассерженный кот, и отвернулся. Я зашел в город с другой улицы, никого больше не спрашивая, по вывескам недалеко от края нашел нужный магазин.Там торговало две молоденьких девушки. Услышав, как правильно и понятно я к ним обратился, они моментально выполнили мою просьбу и просто защебетали так, что я с трудом угадал только несколько знакомых слов. Вот это было совсем другое, как они были дружелюбны и внимательны. Никого не было, можно было поболтать от души, но ждал больной лейтенант. Я подарил им по звездочке, которые всегда таскал с собой, очень за ними охотились немецкие пацаны.
Еще через час я подошел к нашей машине. Ребята выполнили всю предварительную работу. — Что лейтенант? — спросил я. — Спит. — Это хорошо.
Мы развели костер, вскипятили молоко, я уверил своих сослуживцев, что на самом деле ничего серьезного, но упоминать об этом незачем. Так все и было. Проснулся лейтенант, я подошел к нему с кружкой горячего молока.
— Вот, товарищ лейтенант, сдача, — я протянул ему смятые купюры. Он давал мне пятьдесят марок, молоко обошлось в восемь, и теперь уж лейтенант посмотрел на меня. За последние часы я стал неплохим физиономистом, опустил руку и положил деньги в карман.
