Проснулся Генка рано. Было ещё совсем темно. По углам полога сидело десятка два надувшихся комаров. Передавив их, Генка услышал легкое звякание. От реки с полным ведром воды поднимался Галкин. Он заменил обгоревшие рогульки, возле разведенного костра, повесил над ним принесенное ведро, нырнул в палатку, принес оттуда в другом ведре картошки и принялся ее чистить. Легкий туман рассеивался над рекой, плескалась мелкая рыбешка.
Вставал погожий безветренный день. Генка закрыл глаза и наслаждался окружающими звуками.
Если бы Генка надумал составить краткую характеристику людей, окружающих его сейчас, то в грубом и приближенном виде она бы выглядела так:
Анатолий Федорович, начальник, 40 лет, живчик, говорливый и обстоятельный;
Радист Николай, за 50, седой, мрачный,спиннингист;
Дарья, жена его, неряха, размазня;
Савельев, старший топограф, рост под 2 метра, сильный, опытный;
Галкин, топограф, высокий, здоровый, лет за 30, охотник из заядлых, рыбак, знает дело;
Сергей, техник-геодезист, 26 лет, бородатый, компанейский;
Никита, полевой рабочий, руки как лопаты, прокуренный, охрипший;
Хлюст, — что-то расплывчатое, тонкий голос, жмурится, любит чефир, побывал в местах, не столь отдаленных, однако, вредности никакой;
Витька, Славка, Генка-практиканты.
— Подъем, подъем, — Галкин кружился на месте и бил ложкой в блестящую светлую сковороду. Потягиваясь и покряхтывая, из палаток и пологов вылазили Генкины соратники и он сам, спускались к реке и умывались. Вода была просто ледяная.
Из ведра Галкин накладывал каждому в чашку три-четыре половника супу из тушенки, а рядом на куске брезента лежал не менее чем килограммовый кусок масла. В ведро с кипятком Галкин опустил два бруска плиточного зеленого чая, и он был густой до черноты. Зачерпнув кружку, Генка сделал глоток и ему тут же связало рот и язык. Остальные же пили этот дегтярный напиток совершенно свободно и несколько осторожней Славка с Витькой.
— Ничего, привыкнешь, — захохотал Витька, глядя на скривившуюся Генкину физиономию, — на-ка проглоти для лучшего восприятия, — и сыпнул приятелю в ладонь горсть темно-красной, мятой клюквы.
В чашку с супом постоянно сыпались комары. Множество мелких крылатых тварей окончили свое существование в горячем вареве. Генка попытался выудить их ложкой, но пока вычерпнул несколько, нападало в два раза больше. Генка посмотрел по сторонам, соседи не обращали на них никакого внимания. — Чего смотришь, — сказал сидевший рядом Савельев, богатырского вида мужик, — мясо, ешь давай. Позже Генка, да и дружки его, старались обедать в пологе. Хлюст же, например, нисколько этим не огорчался, даже если слой комаров в его чашке был толщиной в палец.
Когда покончили с завтраком, Анатолий Федорович поднялся и ушел в палатку. Минут через пять он вышел оттуда и кивком подозвал к себе Галкина:
— Борис, — сказал он, — раз ты взялся дежурить, так продолжай в том же духе. Записывать сегодня будет, м-м,Шершнев, а ты, Ведров, понесешь рейку. Остальное, как обычно. Сегодня будет нужно пройти километров семнадцать. Место приметное, там ручеек впадает и река поворачивает. Постарайтесь сегодня пройти. Гриша, все ясно, — спросил он Савельева, — я сегодня здесь останусь, радировать надо кое-куда.
— Да, Анатолий Федорович, — отозвался Савельев. — Ребята, собирайтесь живее. Никита и ты, Слава, берите топоры, будете прорубать визирки. Рейка в той палатке, а ты, Хлюст, иди проверь теодолит, где кончили в прошлый раз.
Разобрались, где кто и с кем будет работать.Теодолит был установлен над забитым в землю полуметровым колышком с заколоченным в него гвоздем. Эти колышки забивались через каждые 75 метров. Такой длины был жесткий из специального сплава провод, который тянули Хлюст и Никита от колышка к колышку вперед по мере продвижения. Сергей устанавливал колышки и время от времени указывал на мешавшие наблюдению, загораживающие обзор сучки, которые срубал Славка и между делом Никита. Генка с рейкой стоял сначала сзади, потом по сигналу переходил через колышек. Савельев разворачивал теодолит, засекал углы и превышения, а потом, в свою очередь, переходил через колышек. Витька заносил результаты измерений в пикетажную книжку. Хорошо еще, что лес был не очень густ.
Работа шла в хорошем темпе, только идти было трудно, почва пружинила под ногами из-за густо растущего под деревьями ягеля, и кроме того, комары и особенно мошка, эта еле видимая глазом пакость, лезущая всюду, куда только возможно, досаждала очень и очень.
На обед расположились в месте, где маршрут вплотную примыкал к реке. Ополоснулись холодной водой, всухомятку поели тушенки с остатками хлеба, запили из термоса утренним чаем и после короткого перекура пошли дальше. Уже ближе к вечеру пришли на назначенное место. Генка устал до того, что с трудом произносил слова. На свободном пространстве возле реки уже стояли пологи и палатки. Генка кое-как проглотил ужин, недолго поплескался, спустившись к речке, забравшись в полог, залез в мешок и сразу же как-будто провалился в сон.
Еще два дня прошли как бы в тумане. Генка очень старался и по работе не было нареканий. Вечером третьего дня начальник заявил:
— Ведров, завтра остаешься, будешь дежурить на стоянке, готовить завтрак и прочее. Дарья покажет, где что есть, ну и разбудит пораньше.
Вот те раз. Генка раньше никогда не занимался кухонными делами. Дома его участие в этом сводилось к тому, чтобы принести воды из колодца или же достать картошки из погреба. Спрашивать что-либо было как-то неловко. Долго проворочавшись в своем мешке, Генка наконец уснул, надеясь, что Дарья утром даст необходимый инструктаж.
