В нашей сегодняшней жизни гораздо больше жути, чем это было четверть века назад. Особенно в этом отношении усердствует телевидение. Оно без конца показывает боевики, ужастики, поединки на аренах и рингах, где не обходится без увечий и крови.
Настроишься послушать новости, а диктор или телеведущий начиняет монотонным голосом перечислять где в мире что случилось или произошло. Ладно бы еще, если бы рассказывали о таких событиях, которые действительно невозможно замалчивать, вроде военных действий за границей или Чернобыльской катастрофы, о которой, многие помнят, вначале говорили очень мало.
Теперь же маятник качнулся в другую сторону и нам сообщают, где и в какой стране столкнулись автомобили, сгорел склад или магазин, где кто в кого выстрелил. Зачем, к примеру, мне и всей стране знать, что в Приморском крае разразилась гроза и там в результате удара молнии погибло два человека? Если это мой друг или родственник, я и так очень скоро узнаю об этом. Все это приводит или уже привело к тому, что новости эти давно никого не трогают, растет безразличие и черствеют души. В каждом регионе хватает своих хлопот, и вот к ним-то местные власти и причастные люди должны относиться со всем вниманием и заботой, а не угнетать и отяжелять свою память бесконечным современным мартирологом.
Во многих книгах и телепередачах, даже детских, тоже много грубости, насилия, иного подобного, часто там живут и действуют отвратные и ужасные уродцы, для которых вспомнили и придумали много разных имен – феи, эльфы, гномы, демоны, гоблины, орки, гремлины, тролли, покемоны, тускубы… Популярны присказульки и садюшки типа:
Маленький Вова нашел пулемет, больше в деревне никто не живет.
Конечно, многие ужасные действия происходили во все времена и у всех народов и определенная сумма знаний об этом должна быть востребована, а какая – этим должны быть озабочены воспитатели, психологи, педагоги, ученые. Ну не должно быть такого, чтобы современные дети не сочувствовали горю и положению героини сказки Мамина-Сибиряка маленькой уточке Серой Шейке. Как расследовал какой-то московский журналист, большинство детей в московских детских садах просто смеются над ней. Плохо это, неправильно, недопустимо…
А ведь и раньше происходили моменты, перед которыми бледнеют многие современные ужастики, но их тогда не рассказывали направо и налево, и во время таких рассказов не так уж редко некоторые падали в обморок.
Есть такие истории, сюжет которых одинаков, и их похоже рассказывают в разных местах, очень уж необычны и трагичны эти истории. Одну такую я слышал, и когда работал на Севере в экспедиции, и во время службы в армии, и по окончании застолья в какой-то компании, а содержание разнится лишь незначительными деталями.
Ну вот, например, что я слышал в армии, когда был в наряде по кухне и мы, четыре человека, чистили картошку на ужин, по пять ведер на брата. Мы все сидели и орудовали ножами и слушали рассказ одного из нас:
Жила офицерская семья, сам, майор, жена его и двое детишек. Один пятилетний мальчик и девочка, грудная еще, полгода всего. Служил он, ну пускай в Подмосковье. Отпуск ему подошел и они собрались всей семьей на юг. Дом у них свой был, усадьба, а домовничать на время отпуска они пригласили тещу майора, которая жила не так далеко.
Вот настал последний день перед отъездом. Через несколько часов должна была приехать теща, жена у дома в просторной ограде в небольшой ванне купала малютку, а хозяин пришел и принес стопку денег, получил зарплату, отпускные и премию. Приличная сумма набралась, он положил эту пачку в кухне на стол, а сам отошел по каким-то своим делам. Не так уж долго он отсутствовал, а когда посмотрел на стол, денег там не обнаружил. В кухне топилась печка, перед ней сидел его сын и потрясенный майор увидел, как он бросает туда последние бумажки из толстенькой стопки. На несколько секунд майор просто помешался, вне себя от досады и расстройства отец ударил сына чем там пришлось, возможно, даже кочергой. Когда кровавый туман в голове рассеялся, майор с ужасом увидел, что он натворил. Перед ним лежал труп его сына с пробитой головой, а с ограды доносились воззгласы и пение жены и довольный смех маленькой девочки.
Невозможно представить, что чувствовал майор, только он пробрался в чулан, где после строительства остался крюк на потолке, встал на табуретку, на крюке и шее закрепил ремень и ногой отшвырнул табуретку. Жена отвлеклась на шум, пошла, оставив малышку в ванне, в дом, увидела лежащего сына, кинулась назад, ее внимание привлекла открытая дверь чулана, увидела там бьющегося в агонии мужа, сердце ее зашлось и ноги подкосились, чтобы уж больше никогда не встать. А стоявшая в ванне девочка поскользнулась, упала и захлебнулась. И вот представь себя на месте приехавшей тещи.
Работал я как-то с одним мужичком. При знакомстве со мной он сообщил: — Зовут меня Николай Васильевич, как и Гоголя, а вот фамилию мою с литературным героем редко кто свяжет. Головлев моя фамилия, — и выжидательно уставился на меня. Но тут он не на того нарвался. — Как же, — сказал я, — давно, правда, читал, еще в школе, мало что помню, но это у Салтыкова-Щедрина повесть такая есть, «Господа Головлевы», там еще тип такой противный, и даже звали его Иудушкой. Над сыном он издевался… — Хватит, хватит, — воскликнул Николай Васильевич. — вижу, что знаешь. После этого он проникся ко мне уважением, и мы нередко беседовали с ним на самые разные темы.
На десяток лет он был меня старше. и в литературе разбирался очень даже неплохо. Однажды сидели мы как-то компанией, человек пять, зашел разговор о разных неприятностях, подстерегающих нас повсюду и Николай Васильевич рассказал очень жуткую историю.
Сколько-то лет назад он жил в Новосибирске, в типовом девятиэтажном доме, и в ихнем подъезде на восьмом этаже скончался один пожилой гражданин. Был он очень тучный, не менее полутора центнера весом, и оказалось проблемой спустить его вниз. Первые попытки воспользоваться лифтом или по лестнице оказались неудачными, и кому-то в голову пришла идея спустить гроб с телом покойного на веревках с балкона. Эту мысль приняли к действию, раздобыли необходимое количество веревок, а спускать его вниз с балкона вышло восемь человек. Как потом рассказывали люди, находившиеся внизу, раскачивающийся гроб достиг только седьмого этажа, затем стальные балки, державшие балкон, вывернулись из стены и балкон, покойник, восемь человек и всё, там находившееся, кувыркаясь, полетело вниз. В живых не остался ни один.
