Мне довелось во время службы побывать в Бухенвальде, одном из трех крупных концлагерей, расположенных на территории бывшей теперь ГДР. Был я во всех трех.
Бухенвальд, хотя и меньше других, является наиболее впечатляющим. Расположен он в шести километрах от небольшого городка Веймара. Бухенвальд в переводе означает «Буковый лес».
Стоял чудесный майский день, когда мы приехали туда. Природа находилась в своем самом нежном, раннем расцвете. Экскурсантов было много, стояли несколько мощных автобусов с выставленными жестяными флагами разных стран и слышалась разноязычная речь.
На воротах, ведущих в лагерь, как и двадцать с лишним лет назад, сохранилась вязь из толстых металлических букв: «Jedem das seine», издевательская надпись «Каждому свое». Ворота представляли собой чугунное литье. Толстые прутья и перекладины решеток регулярно чистились, а надпись не трогали и она от окислов и ржавчины казалась вдвое толще остальных прутьев.
Бараки, в которых жили пленные, были разбомблены союзной авиацией, и сейчас на их месте ровные, посыпанные чем-то черным прямоугольники, обрамленные деревянными рейками. Сохранился крематорий, газовые камеры, подсобные помещения. Здесь гитлеровские палачи проводили самые невероятные эксперименты на живых людях.
Мы заходили в одну из сохранившихся комнат, там стоял помост, выложенный кафельными плитами, в изголовье кран, в противоположном конце дыра для стока. На стене висел широкий шкафчик, где за стеклом было несколько снимков, сделанных в момент освобождения. На одном из снимков этот самый помост, а на нем череп, кости и куски тела. А в самом шкафчике находились инструменты: гнутые пилы, разводные обручи, длинные шилья с крючками, какие-то крученые щипцы и предметы, которые затруднительно даже как-то назвать, ни на что не похоже.
В другой комнате, прямоугольной, площадью около двадцати квадратных метров, пол состоял из прямоугольных секторов и было их не менее десятка. Посредине каждого сектора проходила стальная ось и десять таких секторов, нам продемонстрировали с устроенной сбоку площадки, одним движением рычага поворачивались и вставали вертикально. Двумя метрами ниже находился огромный, пошире всего пола, колосник,на котором в годы войны горел раскаленный толстый слой угля,как в паровозной топке. Можно было представить, как в эту комнату наталкивали десятки обреченных узников, закрывали двери, а потом поворачивали рычаг. Несчастные жертвы сыпались вниз, некоторым удавалось на несколько секунд зацепиться за верхний край, а потом пол снова становился ровным. Но это только предположение, сооружение это существовало на самом деле, что там сжигали живых людей, в это не хочется верить, возможно, что там сжигали трупы, и то, что фашисты считали необходимым. Какая же это паршивая штука – война.
Вот и еще день прошел, такой же, как и все, не принесший особой радости, а серьезное потрясение от увиденного. Днем было душно, а попозже жара спала и остался чудесный майский вечер. На каштанах, липах, пирамидальных тополях, что растут здесь, листва распустилась полностью, разбежалась по всем веточкам и деревья, которые еще неделю назад казались колючими, жесткими и сухими, сейчас нежны и мягки и на них нет ни одного попорченного листика.
