— Общежитие у нас небольшое, мы можем предложить его только сиротам и детям фронтовиков. Найди квартиру в городе, объявления почитай, знакомых поспрашивай. Через три дня занятия начнутся, поторопись.
— Да я никого не знаю здесь, где же кого искать то буду?
— Ну уж не знаю, у нас все учатся и все как-то находят. Искать надо, суетиться, если хочешь учиться. Старичков ищи, пенсионеров, им каждая пятерка дорога.
Такой разговор состоялся у меня с комендантом училища осенью 1963 года. Я успешно прошел все приемные процедуры, был чуть не первым в списке зачисленных и рассчитывал на место в общежитии, но в этот год была образована новая группа обучения, число учащихся возросло, много ребят пришло после армии, тех зачисляли в общежитие без разговоров, и вот мне предстояло где-то что-то искать. Я вышел растерянный и задумчиво стоял в коридоре. Ко мне подошел один из поступавших вместе со мной.
— Тебе что, правда некуда податься? Вот бери адрес, только сегодня же иди, скажешь вместо того,что вчера был.
— А ты-то как?
— Ну, я себе получше место найду.
-А что,там чем-то плохо?
— Да нет, почему плохо, просто там в одной комнате трое ребят живут, ты четвертый будешь. Дело твое, найдешь что другое, адрес передашь тут кому-нибудь.
Разыскал я этот дом, располагался он в районе мясокомбината.Там я и остался. В комнате, кроме меня, было еще трое ребят, учившихся в мясокомбинате на бойцов скота. Обстановка была самая что ни на есть спартанская. На щелеватом полу и серых, много лет не беленых стенах ничего не было. Стол, четыре табуретки, четыре бедно заправленных кровати и все. Еще четыре голых подоконника и у каждого чемодан под кроватью. Над столом висела засиженная мухами лампочка, я ее протер на второй день и света она стала давать в два раза больше.
Хозяин, морщинистый, вислоусый алкоголик, работал где-то на базе грузчиком. Каждый вечер он приходил с работы в такой степени под градусом, что не мог разговаривать. К нам он не вязался, уходил сразу налево в хозяйскую комнату и валился на пол, как был, одетый и в грязных сапогах. Хозяйка тихонько ворковала над ним, стаскивала сапоги, накрывала одеялом и почти всегда находила в кармане пиджака или брюк недопитую бутылку, заткнутую плотно свернутым куском бумаги. Найденное она выпивала, настроение у нее повышалось, хозяйка заходила в нашу комнату и прислонясь спиной к печке, долго и нудно принималась учить нас уму-разуму. Надоедала ужасно, но приходилось терпеть.
Однажды я проснулся от каких-то непонятных звуков. Из соседней комнаты доносилось булькающее хрипение, сдавленные ругательства. Ребята тоже проснулись и я спросил, что это за шум такой.
— Да это, — отвечал Грига, старший паренек из троицы,его койка была ближе к моей, — дядя Коля хозяйку душит.
— Как это душит, — всполошился я , — нельзя ведь так. — Я поднялся и стал надевать брюки.
— Да это уж не в первый раз, — бормотал Грига. — Дядя Коля как переберет, так все чудить начинает.
-Ничего себе чудить, — я накинул рубашку и пошел в хозяйскую комнату. Там горел ночник и я увидел, что на полу лежит хозяйка, а дядя Коля сжимает руками ее шею. Хозяйка уже раскинула руки и только сучила ногами. Я бросился вперед и стал отрывать дяди Колины руки. — «Дядя Коля, дядя Коля, — лихорадочно бормотал я, — ты что же делаешь, тебя же в тюрьму посадят. Отпусти — и отвел его руки от горла. Хозяин мутным глазом повел на меня и тут же свалился рядом с хозяйкой, которая начала протяжно сипеть. Я вернулся в свою койку.
Наутро явилась хозяйка. Мы все еще лежали в кроватях, когда она встала в дверях и потирая шею, сорванным голосом заговорила, глядя куда-то в сторону:
— Вы, ребятки, не лезьте, куда вас не просят. Он хозяин в дому, что хочет, то и делат, а то я и попросить могу, вон женатики каждый день ходят, комнату спрашивают.
Да ладно, черт с тобой, задыхайся, если тебе нравится. Я уже основательно познакомился с парнями и вечером того же дня спросил Григу про ночные фокусы, ведь задушит когда-нибудь.
— Не-а, — отвечал Грига. Мы одни сидели в комнате. — Мы уж тут четыре месяца и каждый раз такая история. Я тоже попервости думал — худо дело, давит ее дядя Коля, уж язык вылез и ногами завзлягивала, ну, думаю, все, а он отпустил и лежат, кейфуют обои. Это после получки у них так.
— Ничего себе кайф, — я только головой потряс.
Ребята, жившие со мной, были из одной деревни. Они там закончили по 4 класса и потом нигде не учились. Родители у них умерли рано, сколько-то времени они болтались беспризорно и наконец председатель через бытовую комиссию определил их на мясокомбинат.
Старшему, Григе, было лет пятнадцать, это был обстоятельный, рассудительный паренек, он поставил себе цель-выйти в люди, и уверенно шел к этому. Он единственный из тройки ходил в вечернюю школу, которая была там же, на мясокомбинате. В свободное время он любил вырезать ножом из дерева разные безделушки, чертиков с рогами, домики, самолетики, танки. Получалось здорово, у него определенно были способности, даже скульптурки удавались. Несколько разных штуковин он дарил мне, все они потом куда-то затерялись. Однажды он попросил меня обучить его игре в шахматы. Я сделал это и через пару месяцев он играл неплохо, только думал долго.
Второй парень, Витька, был на год-полтора моложе Григи, запомнился неуемным аппетитом. Он все время что-то жевал, таскал с мясокомбината дурно пахнущие куски колбасы, но оставался худым.
Любопытный тип был третий мальчишка, звали его Вовчик. Ему недавно стукнуло двенадцать лет и взяли его на мясокомбинат ради Христа. Какой это был противный шкет, невзирая на столь юный возраст, он был нечист на руку, наушничал и постоянно врал и изворачивался. Брат мой, всю жизнь таежник, был у родителей в отпуске и привез, в числе прочего, по рядочный мешочек кедровых орехов. Я тоже был дома и кулечек орехов привез на квартиру. Половину я сразу разделил между ребятами, а остаток положил в чемодан. На другой день, придя с занятий, я полез в чемодан и кулька не обнаружил, обернулся в недоумении.
Все ребята были дома. Вовчик, встретившись взглядом со мной, заюлил, завертелся на месте: — Что, дядя Саша, потерял что-нибудь?
Он звал меня дядей Сашей. Мне уже было восемнадцать лет, но выглядел я…м-м…юнцом и когда мы с Григой вместе ходили куда-нибудь, его признавали за старшего. Но для Вовчика я, разумеется, был дядей Сашей.
— А откуда ты знаешь,что потерял, — мне вдруг стало обидно и горько, ведь не пожалел же и сам только маленькую горсточку сощелкал.
— Что такое, — насторожился Грига, — он посмотрел на меня и повернулся к Вовчику. — Ах ты, гнида, — и врезал ему по стриженой голове. Вовчик тут же бросился на свою кровать и заскулил тоненько и протяжно. Грига сунул ему кулаком в спину еще раз.
— Да ладно, Грига, — вяло проговорил я, — оставь его.
— Ни хрена, его учить надо, ты его мало знаешь, гнида та еще, — и Грига в третий раз ткнул Вовчика, — то-то я смотрю, он сегодня целый день на отшибе от нас. — Он приподнял Вовчика за шиворот и потряс кулаком. — Прибью ведь, падла, ты меня знаешь.
— Не буду, не буду больше, — всхлипывал Вовчик, — простите, ребята, прости, дядя Саша.
— Ну ладно, смотри, — Грига прижал кулак к носу Вовчика и покрутил им, — да заткнись, не ной.
Как-то я пришел с занятий раньше времени, зашел в комнату и остановился пораженный. Вовчик вытащил мой чемодан из-под кровати и сосредоточенно рылся в нем. Бешенство охватило меня, даже стало жарко. Вовчик увидел меня, вскочил и заикал. Я влепил ему сильную затрещину. Вовчик упал на кровать и занюнил. Я опомнился и подошел к нему. — Ну ладно, хватит. — Вовчик лежал, икал и портил воздух: — Ой, дядя Саша, Григе не говори, он убьет меня.
— Ладно, не скажу, собери все как следует, — я поспешно выскочил, дышать было нечем.
Казалось бы, все. Но нет, вечером мы собрались с Григой в кино и вдруг тот заартачился:
— Знаешь, неохота мне, иди один.
— Как это один, я и билеты взял…
Грига помялся, однако желание идти в кино пересилило. Он шел рядом, молчал и иногда бормотал что-то невпопад. Мне стало досадно, я уже уважал этого паренька и спросил напрямик:
— Да что случилось-то, ты сегодня и говорить не хочешь?
— Так, ничего, — он немного побубнил, — думаешь маленький, так и обижать можно?
Мне все стало ясно, я с облегчением расхохотался и рассказал Григе про чемодан. Тот даже скривился.
— Ведь знаю подлеца, нет, как он пел сегодня, ну получит он у меня.
— Да ладно, не трогай его, я обещал тебе не говорить.
— Ты какой-то все прощаешь, я удивляюсь, как ты его сегодня стукнул, поди и не задевал, наврал Вовчик?
— Да нет, как увидел, зло нашло и врезал один раз.
— Мало, ну это моя забота, а какой шибздик, ведь чуть не поссорил нас.
Еще один случай рассказал Витька. Он немного приболел и рано завалился спать. Меня и Григи не было, а Вовчик стащил у хозяйки, тети Зои, три рубля. Та обнаружила пропажу, тормознула Вовчика в коридоре и начала допрос с пристрастием:
— Не брал я, — визжал Вовчик, — это дядя Саша взял.
— Не мог он взять, — отвечала тетя Зоя, — он домой уехал, да и не возьмет он никогда.
— Грига взял, Грига, — вопил Вовчик.
— Фу ты какой, — поморщилась тетя Зоя, — все он о тебе заботится, а ты на него наговариваешь. Да и его тоже не было.
На Витьку ссылаться Вовчик не рискнул, он всхлипывал и кричал:
— Не брал я, тетя Зоя, не знаю.
— Зато я знаю, — спокойно сказала тетя Зоя, -слышу, вечером кто-то на кухню прошел и шарится в пальто, а это ты.
Скорее всего она угадала. Вовчик упал на колени и закричал: — Прости, тетя Зоя, не буду я больше.
— И точно не будешь, — согласилась тетя Зоя. Судя по всему, она наслаждалась ситуацией. — Вот твой чемоданчик, — она прошла и достала чемодан, — а вот пальтишко твое, а три рубля уж ладно, бог простит. Ступай, мне воров не надо.
Вовчик перепугался, он скулил без перерыва, сопли и слюни так и текли по его лицу.
— Тетя Зоя, — он уже шептал, — тетя Зоя, — он ползал на коленях и все норовил поцеловать руку хозяйки.
— Что ты у меня руку-то ловишь? Ноги целуй, — тетя Зоя сняла с одной ноги сапог. Вовчик заурчал и припал к ноге. Помаяв Вовчика еще немножко, хозяйка наконец отпустила его.
Я иногда ходил с ребятами на мясокомбинат. Он был обнесен со всех сторон забором, в одном месте забор примыкал к пустырю. Туда вела едва протоптанная тропка, доски забора в одном месте снизу расходились, туда пролазили, поправляли за собой доски и можно было гулять по территории, не боясь, учеников там было много.
Я ходил на концерты, которые нередко устраивала самодеятельность предприятия, мылся с ребятами в душевой, а особенно мне нравилось посещение столовой. Сказать, что все там было дешево, это мало что сказать. Обед, например, был таков: на первое большая чашка борща, там кусок мяса граммов на … скажу так, с кулак величиной, на второе две котлеты на тарелке, причем края котлет свешивались с двух сторон, из одного фаршированного мяса с добавками только для вкуса и запаха, компот и кисель не в стаканах, а в кружках, вроде пивных, хлеб. И стоило это удовольствие для своих рабочих в среднем одиннадцать копеек, стоимость одиннадцати коробков спичек или полкружки пива. Какая экономия для нищих учеников, студентов, курсантов, можно представить. Я уносил на квартиру порядочный кулёк, которого мне порой хватало на три дня.
Не стеснялся я так же собирать бутылки, порой сдавал их рублей на двадцать и за время учебы купил себе рубашку, брюки, зимнее пальто, часто ходил в кино. Булка самого дешевого хлеба в булочной равнялась стоимости пустой бутылки, 12 копеек, причем не следует забывать,что тогдашние булки весили по килограмму. От родителей, живших бедно, я привозил только мясо и картошку.
Один самодеятельный концерт на мясокомбинате состоялся где-то за неделю перед Новым годом, ребята пригласили и меня. Концерт прошел на уровне, такие концерты хороши в любой сельской или городской местности. Самодеятельные артисты пели,танцевали, разыгрывали сценки, показывали фокусы, в общем полный набор и продолжался часа два с половиной. Две хорошеньких девушки спели дуэтом пару песен. Я сидел в третьем или четвертом ряду и мне показалось, что они строят мне глазки. Мы вернулись после концерта на квартиру, а на следующий вечер Грига заявил, что эти девушки назавтра приглашают нас к себе, троих, Вовчик не удостоился. Девчонки эти тоже жили на квартире, но отдельно от хозяев, в маленькой избушке на ограде, учились уж не знаю на кого.
— Все они спрашивали, кто это с вами пришел, — говорил Грига, — понравился ты им, особенно черненькая на тебя глаз положила, Мариной звать. Ну и я тут не оплошал, учится, говорю, на геолога, много денег получать будет, вон какой симпатичный, сами видели, и не скандальный.
Я в общем –то не особо был этому рад. Конечно, тешило сознание то, что ты можешь кому-то приглянуться, но к каким-то более-менее действиям в этом отношении я был совершенно не готов. Оскорблять девушек грубым отказом мне также совсем не хотелось, я только ругал себя, зачем пошел на этот концерт.
Грига серьезно отнесся к поручению девушек – доставить меня к ним в гости. Он сдувал пылинки с моего пиджака, выпросил у тети Зои галстук, который дядя Коля надевал последний раз четверть века назад и вынудил меня его надеть. Тетя Зоя впервые взглянула на меня с каким-то интересом. — Ишь ты какой, — пробурчала она, — я бы и сама лет тридцать назад…
На улице я незаметно от Григи снял галстук, положил его в карман и больше не доставал.
Девчата жили не так уж далеко, пешком пришлось пройти километра полтора. Перед этим я дал Григе пять рублей, чтобы он купил чего–нибудь, не идти же совсем с пустыми руками, они с Витькой добавили примерно столько же, купили конфет, шоколада, пирожных, большую бутылку красного вина покачественней, еще чего-то.
Ребята знали этот дом, хозяева сдавали жилье, и вначале их в поисках квартиры привезли сюда, но хозяева принимали только девчат.
Мы отряхнули снег, зашли в ярко освещенную комнату, но она оказалось пустой. Поседине стоял большой стол, с чем-то там стоящим, накрытым полотенцем, а в углу маленькая, не выше стола, натуральная елочка, очень красиво украшенная. В недоумении прошло несколько секунд, вдруг из-за высокой занавески девчата запели: — Держись, геолог, крепись, геолог-и дальше. Затем оттуда вышли две улыбающихся девушки. Они все-таки немного покраснели и сразу начали хлопотать над столом. Подготовились они основательно, в общем, это был очень хороший стол. Вина они так же купили и первая неловкость, присутствующая при знакомстве, скоро прошла. Очень милые девушки, добрые и простосердечные.
Они завели радиолу, я не умею танцевать, особенно кружиться, однако добросовестно топтался по очереди с обеими. Было весело и интересно, девчата с интересом и ожиданием поглядывали на меня, но я старался никак не переступить ту черту, за которой могло ожидать ся что-то более серьезное. Кто знает, может, я совершил ошибку, мне более жалко разочаровавшихся девушек. Они проводили нас и не приглашали больше в гости.
В этот вечер у меня было еще одно приключение. Мы пришли примерно половину расстояния до квартиры, в которой проживали, как раздался треск мотоцикла и он остановился рядом с нами. Это оказался милицейский патруль, из коляски вылез милиционер и предложил предъявить документы. У ребят все оказалось в порядке, а мой паспорт был у тети Зои, она долго тянула с полагавшейся мне временной пропиской. Милиционер не удовлетворился моим объяснением, предложил сесть в коляску, на протесты ребят не обратил внимания.
Подъехали к переезду и долго там стояли, пережидая поезда. Перед тем, как вновь тронуться, меня заставили лечь на пол коляски и натянули дерматиновый кожух, ехали уже не так долго, приехали в отделение милиции на Володарского, в центре. Поднялись по высоким ступенькам,вошли в вестибюль, подвели меня к одному из сидевших за барьером милиционеру и тот начал меня спрашивать, анкетные данные, где я, что я, а потом позвонил в училище. Было уже поздно, но в общежитии внизу сидела дежурная из преподавателей, и там в столе находилась тетрадь с данными на всех учащихся. Слышно было в трубке, как она спросила — А что он натворил?. В первую очередь возникает именно такой вопрос. — Да ничего такого, — ответил милиционер, — просто ходит ночью без документов. — А, — успокоилась дежурная, — у нас такое бывает, он на квартире живет, а хозяева с пропиской не торопятся. Затем он попросил прочитать мои данные, все совпало и милиционер сказал: — Ну ладно, иди, да поторопи хозяев с пропиской, — отвернулся и заскреб ручкой по бумаге.
Открылась за барьером задняя дверь, — другой милиционер, открывший эту дверь, некоторое время стоял в проеме и с кем-то разговаривал. Был виден длинный коридор, а по левой стороне камеры, затянутые сеткой и в каждой много людей, особенно молодежи. Стоявший в ближней камере у самой сетки молодой парень сделал мне какой-то знак, милиционер из коридора закрыл дверь и вошел в другой кабинет.
— А как мне домой попасть, далеко и автобусы уже не ходят. — Милиционер уже забыл про меня, повернулся с досадой: — Ты еще не ушел, наверно, и ночевать здесь хочешь?После этого ничего больше не оставалось делать, как уйти. На квартиру я пришел уже в третьем часу ночи. Тетя Зоя каждый вечер задвигала ворота на засов, сени и входную дверь на крючок, но когда я пришел, все было открыто. Это постарался Грига, спасибо ему, я аккуратно все за собой закрыл и лег на свою кровать.
Я прожил в этой комнате с полгода, а потом друзья-однокурсники, жившие в отдельном доме, переманили меня к себе. Раза два-три я навещал бывших сожителей, а потом разошлись наши дорожки. Про Григу спустя несколько лет попадалась заметка в местной газете, что мол,молодой рабочий-передовик успешно грызет гранит науки, а что с Вовчиком, остается только догадываться.
Спустя лет пятнадцать мне по каким-то делам пришлось побывать в районе этого училища. У меня был час свободного времени, и я решил туда зайти. Многое изменилось в том районе, снесли кинотеатр «Геолог», находившийся тогда неподалеку, построили новое большое благоустроенное общежитие, красиво обустроили территорию. Зашел я и в кабинет, где располагалась администрация, там мной заинтересовались не на шутку. Кое-что я рассказал, а потом поинтересовался, был ли конкурс для поступающих в те времена. — Пожалуйста, — передо мной раскрыли папки, где содержались интересующие меня данные. Оказывается, что в те благословенные годы, когда я поступал в это училище, конкурс составлял для разных групп от семи до девяти человек на место, впоследствии доходил и до пятнадцати.
